Читать интересную книгу Творцы апокрифов [= Дороги старушки Европы] - Андрей Мартьянов

После Лиму потянулись ставшие уже привычными невысокие, изрезанные ветрами и прокаленные солнцем коричнево-охристые горы с гребнями, похожими на отточенные лезвия ножей. Вдалеке по правую руку воздвигся неприступный на вид пик со снежной вершиной, кратко поименованный проводником «Карду». Точно для соблюдения симметрии, впереди, в направлении полуденного восхода замерцали отблески на ледяных выступах еще одной горы, окруженной черными утесами — Бланшфор и соседствующих с ней отрогов Рокко-Негро. Путники миновали еще один городок, чьи приземистые домишки лепились к неприветливым рыжим скалам, Алье-ле-Бэн, который мог даже похвастаться такой роскошью, как бенедиктинский монастырь и резиденция здешнего епископа. Франческо, задумчиво обозрев теснившиеся под защитой каменистого холма неказистые здания, предположил, что тут, наверное, самое захудалое аббатство во всей области, куда сюда ссылают в наказание согрешивших священнослужителей. Гай мысленно с ним согласился: местечко в самом деле мало походило на воплощение земного рая. Летом жара, зимой пронизывающие холодные ветры с гор, и во все времена года — унылые окрестности, еле-еле оживляемые тусклой зеленью во впадинах гор.

— Кажется, я догадался, куда мы едем, — заявил Франческо на следующий день после ночевки в Алье-ле-Бэн. Путешествовать в этих краях, как выяснилось, можно только с рассвета до часа третьего, а затем с девятого часа до наступления сумерек, иначе рискуешь если не изжариться заживо, то замучить лошадей. Потому самое жаркое время дня отводилось под отдых, а если удавалось найти подходящее укрытие с тенью, то привал считался просто роскошным. Кстати, через два или три дня пути компаньоны начали привыкать к горькой воде местных ручьев, хотя лошади по-прежнему отказывались ее пить. — Мне повезло: я познакомился с монахом из Алье, сборщиком милостыни, и расспросил про здешние края. Он сказал, что лиг через пять в Од впадает ее восходный приток, Риальса, а выше по течению Риальса сливается с еще одной рекой, Бланш или Бланк. Между тремя реками тянется большое возвышенное плато, на полуночном восходе которого стоит гора Бланшфор. Тамошние места получше здешних, в них больше воды и зелени. Там расположены замки местной знати — около двух десятков укрепленных крепостей. Сдается мне, что именно туда мы и держим путь, потому что больше некуда, разве что через горы, в тамошние королевства мавров…

— Где мы нужны, как лошади пятая нога, — заключил Мак-Лауд. Компания сидела у входа в пещерку под скальным выступом и смотрела вниз, на участок относительно плоской земли, поросший серовато-зеленым бурьяном, где бродили расседланные лошади и мул проводника. Сам проводник, завернувшийся в изрядно облысевшую шкуру неведомого зверя, храпел под шелестящей на ветру дикой сливой. На первый взгляд, старик дрых как убитый, но путешественники уже усвоили, что он обладает чутьем дикого животного, безошибочно подсказывающего ему, когда наступает подходящее время для продолжения пути. — Нечто в этом духе я и предполагал. Жутковатые здесь места, правда?

— У вас, мессир Дугал, никогда не хватает терпения дослушать до самого интересного, — с легкой укоризной проговорил Франческо. — Знаете, кто сеньор этого края и его ближайшие соседи? Нет? Так вот, я поспрашивал, и мне сказали: тут правит граф Редэ, Бертран де Транкавель, вместе с родичами, которых за глаза именуют Бешеной Семейкой. Честное слово, я ничего не выдумал! Я разговаривал с несколькими людьми — с монахами из аббатства на горе, с хозяином трактира и его гостями, с владельцем овощной лавки, что через дорогу от постоялого двора, и все повторяли: сердце здешнего маленького мирка — замок Ренн-ле-Шато, где заправляет Бешеное Семейство. Некоторые даже добавляли — Безумное. Их соседи и родственники — Бланшфоры из Фортэна, а по дороге дальше на полдень нам встретится замок Лавальдье и угадайте, кому он принадлежит? Семье по фамилии Плантар, вот так! Вам ничего не напоминают эти имена?

— Напоминают, — невесело сказал Гай. — Нам посчастливилось забраться именно в те края, о которых столь красочно повествовал блаженной памяти папаша Тардье из Муассака. Вот и говори, что в мире не существует случайностей.

— Не верю я в подобные совпадения, — бросил Мак-Лауд, но объяснять свое непонятное замечание не пожелал. В горячем воздухе, наполненном запахом увядающей травы и нагретых камней, повисло молчание, нарушенное Гаем:

— Хотите услышать еще одну прелюбопытнейшую вещь?

Попутчики кивнули. Франческо быстро и заинтересованно, Дугал — лениво, точно из вежливости. Сэр Гисборн продолжил:

— Пока вы рассиживались в трактире, я отправился прогуляться по этому Алье. Меня остановили по крайней мере пятеро человек вполне почтенного вида, и задали один и тот же вопрос, показавшийся мне довольно удивительным. Им весьма хотелось знать: мы, случайно, не собираемся поохотиться на волкодлака?

— Чего? — успевший задремать Мак-Лауд мгновенно проснулся, рывком сел, едва не свалившись с узкого карниза, и пристально уставился на Гая. — Ну-ка, повтори!

— Как утверждают горожане, в окрестных горах уже два или три года обитает волкодлак, волк-оборотень, — повторил сэр Гисборн, с величайшим удовольствием созерцая вытянувшиеся от изумления физиономии попутчиков. — Иногда благородные господа приезжают с намерением положить конец его безобразиям и растянуть шкуру зверя на главной площади Алье или Лиму, но пока никому не удалось даже мельком увидеть это существо. Оно крадет овец и порой нападает на людей: пастухов, охотников, детей из горных селений. Его также считают виновным в пропаже нескольких молодых женщин из Алье и соседних городков. Возможно, это работа самых обычных волков или других хищников, но поселяне убеждены, будто поблизости бродит волкодлак и очень хотели бы от него избавиться. В своих тревогах они дошли до того, что готовы заплатить любому, рискнувшему отыскать и уничтожить причину их бедствий.

— Знавал я одного парня, которого Господь слегка обделил мозгами и который убедил себя, будто он — оборотень, — рассеянно припомнил шотландец. — Этот тип жил в лачуге, подальше от людей, носил волчью шкуру, охотился на отбившихся от стада овец и мелких животных… В конце концов ему не повезло: он прикончил ребенка и не нашел ничего умнее, чем спрятать тело неподалеку от своей халупы. Родные начали искать пропавшего мальчишку с собаками, свора вывела их прямиком к могиле…

— И что произошло? — затаив дыхание, спросил Франческо.

— Известно, что, — пожал плечами Мак-Лауд. — Камень на шею, бултых в озеро, поминай, как звали. Еще легко отделался — могли бы спалить. Может, тут тоже шляется какой-нибудь недоумок? Или всего-навсего завелся обычный хитрый волчара со своим выводком. Устроили бы лучше облавную охоту, чем выдумывать каких-то оборотней.

— Может, скажешь, что их не существует? — вкрадчиво осведомился Гай.

— Я пока ни одного не встречал, — отрезал Дугал. — Увижу — поверю. А подобных баек я сам могу сложить хоть сотню.

— Ваш друг — прирожденный скептик, — хихикнул Франческо. — Человек, доверяющий только тому, что можно увидеть глазами или потрогать руками. Но как же тогда насчет отвлеченных от бытности идей?

Гай недоуменно поднял бровь, пытаясь сообразить, что имеет в виду Франческо, и удивился еще больше, когда Мак-Лауд ответил, даже не задумываясь:

— Всякую идею можно превратить в действие и посмотреть, что получится. Слова и люди всегда проверяются делами, и только ими… Отвяжитесь от меня, я спать буду.

В подтверждение своих слов он заполз поглубже в тень пещерки и свернулся на песчаном полу, бросив рядом с собой поскрипывающее сплетение ремней амуниции. Франческо поднялся, старательно отряхивая одежду от набившейся в складки белой пыли, легко спрыгнул вниз и заявил:

— Я скоро вернусь. Хочу подняться во-он на тот холм, — махнул рукой в сторону пологой возвышенности, замыкавшей узкую долину и добавил: — Когда мы проезжали мимо, мне показалось, что там разбит сад или оливковая роща. Раз роща — значит, поблизости обязательно живут люди. Можно разузнать, далеко ли еще ехать до замка Редэ. Мне уже до смерти надоели эти лысые скалы, а вам?

— Тоже, — кивнул Гай. — Ладно, ступай, только не заблудись. Если в самом деле наткнешься на жилой дом, добудь у хозяев что-нибудь более съедобное, чем солонина и кислые лепешки, идет?

Итальянец согласно кивнул и запрыгал по склону с камня на камень. Спустившись на поляну, он задержался глянуть, как поживают лошади, и начал карабкаться вверх, пробираясь между торчащими из земли валунами. Вскоре он добрался до скошенного гребня холма, огляделся, прикрыв глаза ладонью от не по-осеннему яркого солнца, и пропал из виду. Сэр Гисборн не заметил никакой рощи, но решил, что Франческо просто хочет побыть в одиночестве. Может, он действительно отыщет человеческое жилье — он же Счастливчик, которому везет чаще, нежели остальным смертным. Место их стоянки выглядело уединенным, единственная серьезная неприятность, которая тут грозила — поскользнуться или по неосторожности наступить на задремавшую на теплом камне змею. Впрочем, Гай считал Франческо достаточно сообразительным, чтобы избежать и того, и другого. Россказням про волкодлака сэр Гисборн не слишком поверил, отнеся их к обычным суевериям вилланов, склонных повсюду выискивать происки нечистой силы вместо того, чтобы работать как следует.